к оглавлению

Владимир Кунин

Иванов и Рабинович или “Ай гоу то Хайфа”

31. Как важно понять, что это “наши люди”.

Солнце уже давно стояло в зените, а “Опричник” со спущенными кое-как парусами все еще покачивался на воде.

В кокпите яхты у наглухо закрытого входа в каюту стояли два матроса с автоматами. На баке расположился третий вооруженный матрос.

На подводной лодке раздраженный капитан второго ранга нервно посматривал на часы и говорил своим двум помощникам — капитану третьего ранга и капитану-лейтенанту:

— Почему именно наc выбрали для этих гнусностей?! Да еще и в нейтральных водах!..

В душной каюте “Опричника” с задраенными иллюминаторами и дверью за столом по-хозяйски сидел человек в штатском. Перед ним лежали документы Арона и Васи.

По другую сторону стола, измученные трехчасовым допросом, стояли мрачные Василий Рабинович и Арон Иванов. Дышать было нечем. Хотелось пить, и Арон и Вася все время облизывали пересохшие губы.

— Теряем время!.. — сокрушенно сказал человек в штатском. А нужны мне от вас, Арон Моисеевич и Василий Петрович, сущие пустяки: сколько и в какой валюте вы заплатили подполковнику Ничипоруку, полковнику Казанцеву и бывшему майору Блюфштейну за транспортировку яхты из Ленинграда в Одессу?

И в ожидании ответа человек в штатском протянул в сторону Арона и Васи диктофон.

— Ничего мы никому не платили, — просипел Арон, с ненавистью глядя на человека в штатском.

— Таких ответов у меня уже целая кассета, — сказал человек в штатском. Тогда, что вы им такого пообещали, что заставило Ничипорука погрузить вашу яхту в транспортный самолет Военно-воздушных сил, а Казанцева поднять в воздух боевой тяжелый вертолет и доставить вас вместе с яхтой на спортбазу военного округа к Блюфштейну? За что они пошли на такой риск?

— Да ни за что! Просто так, по дружбе... — вздохнул Вася.

— Может быть, они вас о чем-то просили? Что-то кому-то передать? Сообщить?.. А, Василий Петрович? Арон Моисеевич?..

— Нет, сказал Арон.

— Я даже допускаю, что вы тут совершенно не при чем. Но я хотел бы понять действия Ничипорука, Казанцева и Блюфштейна. Тем более, что у Блюфштейна родственники в Америке...

— Гражданин начальник, а просто в нормальные человеческие отношения вы верите? — устало спросил Вася.

— Нет! — широко улыбнулся человек в штатском. Не верю, Василий Петрович. Мой долг и моя профессия не позволяют мне таких роскошеств. Хотя ничто человеческое мне не чуждо. Вы хотите пить... И я хочу пить!.. Вот видите, у нас даже желания совпадают!

Он взял со стола чайник, взболтнул его, убедился, что там есть вода, и добавил:

— Но я попью сейчас, а вы только после того, как ответите на все мои вопросы.

Он обернулся к посудной полке и взял большую старую кружку Марксена Ивановича Муравича.

— Положь кружку на место!.. — вдруг негромко просипел Арон.

Человек в штатском замер на секунду, но решил не накалять обстановку:

— Что же это вы, Арон Моисеевич? Я к вам на “вы”, а вы мне — на “ты”... Неинтеллигентно.

Осмотрел кружку со всех сторон, не нашел в ней ничего подозрительного и поставил на место. Налил воды в стакан и, смачно прихлебывая, в упор посмотрел на Арона и Василия:

— А может быть, вы, Арон Моисеевич, и вы, Василий Петрович, получили какое-нибудь задание от Блюфштейна, Казанцева и Ничипорука?

— Что-о-о?.. — удивленно переспросил Вася, и Арону стало понятно — в голове у Василия родилась какая-то идея.

— Я спрашиваю, было ли у вас какое-нибудь задание от... — но человек в штатском так и не успел договорить фразу.

Василий облегченно вздохнул и без разрешения рискованно и свободно уселся на противоположный диванчик. Легко сказал Арону:

— Садись, Арончик. В ногах правды нет.

Он насильно усадил Арона рядом с собой и незаметно наступил ему на ногу. И только после этого улыбнулся человеку в штатском:

— А вы, коллега, отложите диктофончик в сторону. И выключите его. Вот так... И уберите матросиков от дверей каюты. Береженого Бог бережет...

По лицу человека в штатском проскользнула тревога и непонимание ситуации. Было видно, что он явно теряет почву под ногами.

— Уберите, уберите, повторил Вася. — Здесь все свои.

И налил воду в стаканы — себе и Арону.

Человек в штатском выглянул за дверь каюты и распорядился:

— Быстро на нос яхты! И смотреть в оба!..

Он вернулся за стол и с нескрываемым волнением уставился на Василия и Арона. А Василий, продолжая наступать на ногу Арона под столом, тихо рассмеялся и сказал:

— Узнаю наше родное ведомство!.. Сколько лет твердим о порядке, о взаимодействии, об элементарной информированности всех отделов и подразделений, а ведь по сей день одна рука не знает, что делает другая!.. Ах, нет на нас Андропова... Не вовремя ушел от нас Юрий Владимирович!.. Не вовремя.

— Вы это... о чем? — насторожился человек в штатском.

— Ваше имя-отчество? — светски поинтересовался Василий.

— Феликс Сергеевич... — растерянно ответил штатский.

— Ну, что, Арон Моисеевич? Не будем играть с Феликсом Сергеевичем в кошки-мышки? — негромко спросил Вася и еще сильнее нажал под столом ногу Арона.

— Я бы не рисковал, Василий Петрович, — вдруг ответил Арон.

Смятение Феликса Сергеевича достигло предела. Он быстро поправил галстук и одернул на себе пиджак.

— То, что вы не поверили в историю нашего случайного знакомства с экипажем Ничипорука в ленинградском ресторане, делает вам честь! — покровительственно сказал Вася. — Всегда приятно иметь дело с профессионалом. Ну, конечно же, Феликс Сергеевич, никто просто так не поднимет в воздух огромный военный самолет, чтобы перевезти яхту каких-то зачуханных эмигрантов! И тут вас не обманула ваша интуиция!.. А уж тем более цеплять эту яхту к тяжелому боевому вертолету! Не говоря уже о снабжении этой яхты за счет вашего военного округа...

Вася встал и выложил перед Феликсом Сергеевичем спасательные жилеты с надписью “Одесский военный округ”.

— Все эти буквы, цифры, конечно, недоработка местных органов, но... Еще до Босфора их не будет. И, конечно же, есть задание! И тут вас чутье не подвело! Мало того, Феликс... Виноват, отчество забыл.

— Сергеевич, — быстро подсказал человек в штатском.

— Так вот я и говорю: мало того, уважаемый Феликс Сергеевич, задание — архисерьезное!.. Дойти живыми до Израиля, легализоваться, продать эту яхту, купить большой дом, завести солидное дело и как можно плотнее внедриться в чужую нам пока обстановку! А там... Ясно вам, Феликс Сергеевич?

— Так точно, Василий Петрович, но...

— Сами понимаете, Феликс Сергеевич, всего сказать не могу.

— Я понимаю, но все же странно... Надо же было как-то...

— Ничего странного, — оборвал его Арон. — Значит, не надо было. Он развалился на диванчике, закинул ногу за ногу и, пристально глядя на совсем растерявшегося Феликса Сергеевича, угрожающе проговорил:

— И не вздумайте трогать Ничипорука, Казанцева и Блюфштейна! Это НАШИ ЛЮДИ!

— Слушаюсь, Арон Моисеевич...

— И еще, Феликс Сергеевич. Если хоть одна живая душа, включая и ваше непосредственное начальство, узнает истинное положение вещей... — сказал Вася.

— Ох, не завидую я тебе, парень! — добавил Арон.

— Что вы! Что вы!.. Как можно... — Феликс Сергеевич был совсем раздавлен. — Мне ли не знать!..

— И кончайте волынить с Блюфштейном! — уже совсем строго сказал Василий. — Наш человек специально со скандалом уходит из армии, подает заявление на выезд, а вы его тормозите!.. Тем самым срываете легальную переброску нашего человека за границу! Вы что у себя там, с ума посходили?! Тем более, у него тетка в Америке! Когда еще представится такой случай!..

На компасе — сто девяносто три градуса.

Паруса наполнены свежим ветром, и “Опричник” мчится по водяной глади, оставляя за кормой черноморские мили...

Дело близилось к вечеру, и солнце теперь высвечивало правый борт яхты, окрашивая паруса нежно-оранжевым светом.

А пока усталый Василий стоит у штурвала, с трудом удерживая яхту в нужном направлении.

В камбузе орудует Арон. Вскрывает консервные банки, кипятит чайник на газовой плите. Готовит ужин.

— Как тебе это в голову пришло?! — кричит он из камбуза и хохочет, как сумасшедший.

— Как только он спросил — не было ли у вас задания! — крикнул ему Василий.

— Ну, портянщик!.. Ты, Васька, для меня непрочитанная книга! Что ни день — новая страница!

— Не прибедняйся, ты тоже — не подарок! — крикнул Василий и передразнил Арона:

— “не вздумайте трогать Ничипорука, Казанцева и Блюфштейна! Это НАШИ люди!..”

— А что мне оставалось?.. Ты ему лапшу на уши вешаешь, а я что, пальцем деланный?..

— Арон, мы давно выяснили, чем тебя делали. Ты лучше в английском потренируйся, а то мне не очень понравилось твое произношение.

Ночью на руле стоял Арон. Вглядывался в черноту южной ночи, посматривал на компас.

Дверь в каюту была открыта. Там за столом, под небольшой лампочкой сидел Василий и заполнял большую бухгалтерскую книгу. Рядом были разложены карта, линейка, транспортир...

— Васька! Кончай аккумуляторы расходовать! — сказал ему Арон. Случись что — потом двигатель не заведем. Чего ты там корябаешь?

— Веду вахтенный журнал. Марксен велел... — Василий посмотрел на фотографию Марксена Ивановича, висевшую на переборке каюты. В Израиле, Арончик, долгими зимними вечерами мы будем читать его друг другу вслух...

— В Израиле нет зимы, — на полном серьезе возразил Арон. — Ложись спать. Тебе через полтора часа на вахту...

— Интересно, где мы сейчас? — уткнулся в карту Василий.

— А хрен его знает, — легкомысленно ответил Арон.

— Марксен говорил — суточный переход яхты — сто миль. Если от Одессы до Босфора триста двадцать шесть миль, а мы уже топаем вторые сутки... Значит...

— Этот мудила — Феликс Сергеевич — нас еще полдня продержал. Учти.

— Учел... Василий приложил линейку к карте, посчитал, шевеля губами: — Где-то недалеко от Румынии... Километров сто, примерно, от Констанцы.

— Иди ты! — удивился Арон. — Значит, мы уже за границей?!

— Конечно.

Арон закрутил головой, вглядываясь в черноту ночи:

— О, бля!.. И как назло ни хрена не видно!.. Васька! Давай, махнем в Румынию! К утру будем...

Василий улегся на диванчик, натянул на себя одеяло и сказал:

— Сохрани нас, Господь, от заходов в какую-нибудь страну бывшего Соцлагеря и Экономической Взаимопомощи! Как только они узнают, откуда мы — они тут же нам яйца отрежут. Это в лучшем случае, а в худшем...

— Но мы-то тут при чем?! — закричал Арон.

— Ароша, мы с тобой почти по пятьдесят лет прожили в Стране Советов. Хотим мы этого или нет, но в какой-то степени мы за все в ответе, — и за Венгрию, и за Чехословакию, и за Афганистан, и вообще за все — уже сонно проговорил Василий и потушил свет в каюте.

назад    наверх    дальше